Гайдзин. Том 1 - Джеймс Клавелл

– Хорошо. Всегда лучше всего сделать это перед встречей, но и в этом случае, крепкий пузырь – самое большое благо для дипломата. – После того как сэр Уильям, обильно, и остальные министры оправились, он повел их через дверь: Сератар, граф Сергеев, фон Хаймрих, ван де Тромп, Адамсон и новое лицо, прибывшее с последним пакетботом, бюргермайстер Фриц Эрлихер от Гельветической конфедерации – Швейцарии – бородатый гигант из их столицы Берна, который говорил на французском, английском, немецком, голландском и многих немецких диалектах. Филип Тайрер и Иоганн держались рядом, Андре Понсен шел вместе с Сератаром.

Приемный зал имел форму квадрата сорок на сорок шагов с высоким массивным потолком из толстых балок. Он был очень чистым, по нему свободно гулял ветер, окнами служили проделанные в стенах бойницы. Вдоль стен с бесстрастными лицами замерли самураи. Два ряда стульев по полдюжине в каждом стояли лицом друг к другу в дальнем конце. Множество дверей. Их встретили одни только слуги. Тщательно одетый, хотя и низкого ранга чиновник бакуфу без поклона показал им на стулья, когда слуги внесли маленькие подносы, и сказал на голландском:

– Пожалуйста, садитесь пить чай.

Сэр Уильям увидел, что Иоганн увлеченно беседует со своим швейцарским министром, и раздраженно произнес:

– Филип, спросите-ка у этого парня, где же Совет старейшин, где родзю.

Пряча волнение, чувствуя, что все глаза обращены на него и испытывая сильное желание еще раз вернуться к ведру, Филип подошел к чиновнику и подождал, пока тот поклонится. Чиновник стоял неподвижно и просто смотрел на него, поэтому он проговорил резким тоном:

– Где ваши манеры? Поклонитесь! Я князь в своей стране и представляю этих высоких повелителей!

Человек вспыхнул и низко поклонился, бормоча извинения, и Тайрер остался крайне доволен тем, что у него хватило предусмотрительности выспросить у Накамы несколько ключевых фраз. Он с еще более повелительным видом оборвал излияния чиновника:

– Где твои хозяева, где родзю?

– А, прошу прощения, пожалуйста, извините меня, господин, – запинаясь, пробормотал японец. – Они просят, чтобы вы подождали здесь, чтобы… э… чтобы выпить чаю.

Тайрер понял не все слова, но уловил суть.

– А после чая?

– Я почту за честь проводить вас к месту встречи, – ответил человек, из осторожности не поднимая глаз.

Опять, к огромному облегчению Тайрера, он понял. Пересказывая все услышанное сэру Уильяму, он чувствовал, как по спине у него стекает холодный пот и понимал, что пока ему везет.

Сэр Уильям фыркнул и повернулся к остальным.

– Черт меня подери, если мы должны чего-то ждать, а, джентльмены? Они опаздывают, хотя было оговорено, что мы сразу приступим к переговорам. Черт меня подери, если я намерен ждать или пить их жалкую пародию на чай. Хорошо, – сказал он и добавил ко всеобщему одобрению: – Филип, скажите этому парню, мы пришли, чтобы встретиться с родзю. Именно этого мы и хотим сейчас. Прямо сейчас.

– Как… э… как сильно вы… э… хотите, чтобы это прозвучало, сэр?

– Ради всех святых, Филип, если бы я хотел, чтобы вы были велеречивы и дипломатичны, я был бы велеречив и дипломатичен. Забота переводчика в точности перевести то, что сказано, а не давать собственную интерпретацию чужих слов.

– Великий господин говорит: он хотеть видеть родзю сейчас. Немедленно!

Чиновник был шокирован: подобная прямота была верхом невежливости, неслыханным оскорблением, он оказался в крайне трудном положении. Полученные им инструкции были ясны: гайдзины проведут в ожидании достаточный для потери лица период, примерно половину свечи, потом мы дадим тебе знать и ты проводишь их в наше присутствие. Он быстро затараторил:

– Разумеется, я провожу вас сразу же, как только вы освежите себя чаем, и все готово, чтобы принять вас наилучшим образом, но, очень жаль, прошу прощения, это просто невозможно некоторое время, поскольку августейшие особы еще не облачились в подобающие церемониальные одежды, поэтому пока никак нельзя удовлетворить неожиданную просьбу вашего господина, переводчик-сан.

– Пожалуйста, сказать снова, не быстро, – нервно проговорил Тайрер, утонувший в этой тираде. Новый водопад японских слов. – Сэр Уильям, кажется, он говорит, что нам придется подождать.

– Вот как? Почему?

– Мой господин спрашивает почему ждать?

Снова японский, которого Тайрер не понял, поэтому чиновник перешел на голландский, и в разговор вступил Эрлихер, вызвав этим еще большее раздражение сэра Уильяма и остальных министров. Через некоторое время Эрлихер сказал:

– Похоже, сэр Уильям, что родзю не, как вы это говорите, ах да, они не вполне готовы, но когда они приготовятся, нас отведут в зал для аудиенций.

– Пожалуйста, скажите этому, этому парню прямо, чтобы он отвел нас туда не мешкая, что мы прибыли вовремя, что встречи на высоком уровне всегда проводятся вовремя, потому что у обеих сторон есть и другие важные государственные дела, которыми необходимо заниматься, как я объяснял уже пятьдесят раз! И скажите ему, пусть пошевеливается!

Эрлихер просиял и передал слова сэра Уильяма без всяких церемоний. И сколько чиновник ни изворачивался, ни юлил и под конец ни умолял, он все же вынужден был поклонился и, так медленно, как только возможно, вывел их через дверь и повел по коридору, послав вперед себя слугу, чтобы предупредить Совет о поразительной наглости гайдзинов.

Еще один коридор, и затем, на другом его конце, самурай открыл огромные двери, чиновник упал на колени и коснулся головой пола. Четыре человека в безукоризненных шелковых одеяниях, с мечами за поясом восседали на креслах в глубине зала для аудиенций на небольшом возвышении. Среднее кресло пустовало. Перед ними, на более низком уровне – все министры сразу же заметили это – стояли шесть кресел для каждого из министров, а между ними сидел на коленях официальный переводчик. Около ста самурайских офицеров полукругом сидели на коленях лицом к двери, и, когда сэр Уильям вошел, все самураи в зале поклонились. Четыре родзю нет.

Сэр Уильям и все остальные вежливо ответили на поклоны, потом приблизились к помосту и заняли свои кресла.

– Ни при каких обстоятельствах министры цивилизованных государств не опускаются на колени и не касаются лбом пола, – заявил перед встречей сэр Уильям, – каковы бы ни были ваши обычаи, делаете вы это сами или нет, дальнейшему обсуждению этот вопрос не подлежит!